Одиночество мое, или "Бреди, Анна, бреди..."
(из воспоминаний Инны Алексеевны Сосулиной).
…Зима. Анна медленно шла с рынка с двумя тяжелыми сумками. Ей было 77 лет. Мучила тяжелая одышка. Ноги скользили. Она боялась упасть. Часто останавливалась и отдыхала.
И вдруг судорогой сжало горла. Слезы навернулись на глаза. Рядом, в двух-трех кварталах жили её родные дети – сын и дочь, её четверо внуков, но никому из них до неё не было дела.
У неё были наследники, но не было родных людей. Задала себе вопрос: почему в старости русские матери, именно русские матери, так часто не нужны своим детям? Не всегда, конечно, но часто. Очень часто. В больших городах это заметнее, чем в деревнях.
И поплыли воспоминания… Детство пришлось на суровое военное лихолетье. Отец пострадал в годы сталинских репрессий, выросли дети. И вдруг я стала замечать, что дети вроде бы стали относиться ко мне свысока, несколько пренебрежительно. Муж успокаивал: не обращай на них внимания, поумнеют - поймут, что нельзя так разговаривать с матерью. Муж ошибался. Не поумнели, не поняли. Зато поняли, что мать добра и безотказна. О чем ни попроси! Муж учил меня: «Не помогай, пока не попросят… о помощи. Ты себя обесцениваешь свое добротой. Уважай себя».
Уважать себя не получалось. Какое уж тут уважение, когда твоему ребенку плохо?
- - - - - - -
…Передохнула, Анна? Иди дальше, пока не начнешь снова задыхаться. Тогда остановишься и снова вспоминай…
… Я стояла около мужа 14 дней и 14 ночей. На пятые сутки дежурства у меня в глазах появились красные сосуды от недосыпания. Заведующий отделением сжалился, и мужа перевели в двухместную палату. Там с мужем мы были одни. Я видела, что идет предсмертная агония. На 15-й день он умер. Я осталась одна. Состарилась. Больна. Ишемическая болезнь сердца. Никому не нужна. Да, не нужна. Это понятно. Но почему такое отчуждение? Такая черствость со стороны самых близких, родных людей?... Почему-то я не заслужила их любовь. Почему? Не знаю. Мы с мужем не смогли передать детям нм доброты, ни душевной чуткости. Вероятно, я в чем-то разочаровала детей. Не отвечала их уровню стандарта жены и матери. Того что я живу на пределе своих сил, и физических, и умственных, они – не заметили…
- - - - - - -
…Анна отдыхала и смотрела на идущих мимо людей. Как много старых, медленно бредущих женщин, плохо одетых, в стоптанных сапогах, с потухшими глазами. Думала: что за жизнь была у этих женщин? Наверное, была семья, дети, внуки. Где они сейчас? Старым матерям гордость не позволяет просить детей о помощи. А дети не догадываются или не хотят догадываться? Анне страшно было смотреть в старческие глаза – так много читалось в них: и боль, и горе, и отчаяние, и беззащитность, и немая просьба о помощи. Подумалось, наверное, и у меня стали такие же глаза…
- - - - - - -
Ну, Анна, отдохнула, вспомнила свою жизнь, - иди дальше. Дома надо приготовить себе и больному сыну (который стал изгоем в своей собственной семье) обед, постирать кое-что. Если хватит сил – немного убраться в квартире. Полежать, отдышаться. Снова что-то сделать по хозяйству… Не забыть позвонить младшей внучке, она студентка, узнать, как у неё идет зимняя сессия. Душа болит за всех. «Глупая» душа старой матери.
Люди !!! Берегите матерей.
Советую прочитать:
Сосулина, И. А. Девочка и судьба. Очерки и рассказы / И. А. Сосулина. - Королев : Изд. дом "Космос", 2014. - С 204-217